Она стояла напротив места, где много лет назад, в её добрые годы работы специалистом по кибероперациям, жизнь била ключом: под гул сотен серверов, под суматоху бурной деятельности, белые халаты носились по коридорам с одной точки на другую, лелея свои секретные проекты. Благодаря слабому фоновому шуму генераторов и сервоприводов, предприятие ощущалось ничем иным как машиной — хоть и со странностями, но от того не менее производительной. Будучи точкой пересечения Фонда и вооруженных сил США, это место было неоценимым по своей важности.
В те дни здешнее электричество словно пропитывало её. Когда директор Холман подошёл, раскрыл пред ней безумие реального мира и предложил занять нишу в истинной, тайной борьбе своего времени, всё казалось возможным. Без капли сомнения, она согласилась принять зазывавшую к себе новую жизнь.
Сегодня же холодное дуновение дикой степи колыхало пучки травы, пробившиеся сквозь бетон, в месте, что раньше являлось главным робототехническим комплексом. Смена начальства и последовавшее сокращение бюджета убрали все намёки на былое величие этого места. В радиусе сотни миль вокруг находились лишь бескрайние заросли полевицы, парочка белохвостых оленей и она сама. Отсутствие граффити и мусора придавало ощущению заброшенности нотки жуткой таинственности. Вполне возможно, она была первым человеком, посетившим Форт Чарльз, со дня его списания. Тот, кто назначил встречу именно здесь, подал очевидный сигнал — более убедительный, чем какой-либо довод: свидетельство знания. От того и более неутешительный.
Она подавила свой страх. Казалось бы, четырёх лет должно быть достаточно, чтобы оставить позади нападение на Зону 64. Она меняла назначения, выполняла свой долг, заслужила почёт и уважение. Однако медали не могли стереть из памяти потерянные годы планирования, разрушенные карьеры, позор и унижение от попадания в лапы собтвенной добычи. Люди теряли жизни. Всё, что у неё было, все достижения в поддержании разваливающейся твердыни здравомыслия человечества, были опорочены. Объединив усилия самой продвинутой организации, что знавал мир, она обречённо осталась в дураках. На самом деле, лишь вопрос времени, когда это случится вновь — когда вуаль контроля, на которую они полагались, будет разорвана в клочья чем-то ещё.
Андерсон до сих пор не отпускал её. Ни на день.
Следуя инструкции, изложенной в зашифрованном электронном письме, она вошла в заброшенное железобетонное строение. Несанкционированное вовлечение в дело, считавшееся Администрацией Зоны официально закрытым, могло поставить поставить на ней крест. Вероятность того, что в один день она проснётся в другом городе с ложными воспоминаниями о простой, неприметной жизни, внедрёнными непрошенной иглой через уязвимое место на затылке, была высока. Она осмелилась лишь на один акт коммуникации: ответ на исходное письмо, отправленное из публичной библиотеки — перед этим она скрыла своё лицо тёмными очками и капюшоном толстовки, а любые устройства, что в теории помогли бы её выследить, остались лежать в пятистах километрах оттуда, на прикроватном столике. Если после этой встречи она не вернётся назад, никто не узнает, что с ней стало. Никто не сможет довести её дело до конца. В темноте разрушенной лаборатории может поджидать, что угодно.
Я знаю, как застать его врасплох. Она оцепенела при виде слов, появившихся на экране телефона. Они подталкивали идти дальше. Эти слова вспыхивали в её памяти, смахивая тысячи злополучных сценариев, рьяно разворачивающихся перед глазами. Она полностью погрузилась во тьму, освещая путь слабым налобным фонарём.
«Я здесь», — сказала она в ныне опустевший отсек. Она ждала. На входе в лабораторию её обдал порыв ветра с глухим, безжизненным воем.. Лишь прохладная сырость и запах заплесневевших стен ответили на её зов.
Внезапно по комнате эхом разнёсся оглушительный звук металла, с силой ударившегося о бетон: с потолка упала вентиляционная решётка. Посмотрев вверх, она увидела сплетение свисающих из отверстия проводов. Каждый из них изгибался и двигался в собственной манере по мере того, как из вентиляции медленно спускалось нечто большее. Она рывком выхватила пистолет, пытаясь рассмотреть в массе проводов хоть что-то жизненно необходимое.
Провода коснулись пола. Они словно сжались и закостенели, оперевшись на землю двумя концами. Наконец, с вентиляции спустилась основная масса, по форме напоминающая человека. Пистолет был нацелен в точку, в которой должно распологаться сердце.
— Пожалуйста, опусти ствол. В нём нет необходимости, — из вентиляции донёсся старческий голос. Провода начали срастаться вокруг задервеневших опор. За пару секунд они приняли форму ног — остальная часть человека приземлилась сверху и встала во весь рост. Бледная кожа, белая борода. Пульс участился. Она снова нацелила пистолет.
— Альберт Фростман. ЛПИ-45543. Также известный как Финеас.
— Агент Мерло. Опусти ствол.
В этот раз на лице старика проступало больше морщин. Свет фонаря освещал вены и капилляры на сморщенной коже. Его железо, впрочем, не устарело — может даже усовершенствовано. Со стороны старика доносился едва различимый металлический скрежет: что бы ни находилось в его недрах, после спуска из вентиляции этому требовалось перезагрузка и перенастройка. Вниз по её спине потекли капли пота.
— Ты убил двух наших агентов. Твоя компашка погубила и того больше.
Финеас вздохнул. С тем же звуком , с которым воздух проносится через канал обогрева.
— Твои люди годами сдирали кожу с нашего подопечного. Но сейчас не время для обид. Я здесь не для того, чтобы прикончить тебя — сама знаешь, в противном случае тебе уже был бы кердык.
Он был прав. Чертовски прав. Время не умалило всей опасности, что представляет этот человек. Она крепко сжимала рукоять.
— Почему я должна тебе верить?
Старик медленно поднял руки, показав безоружные ладони: вместе с лёгкими движениями пальцев, на плетённой ткани, занявшей место кожи, появлялись складки. Она заметила его опухшие красные глаза. Её глаза наверное выглядят не лучше. Итог двух бессонных ночей.
— Не должна, конечно. Однако возможно тебе будет интересно меня выслушать. Так что, пожалуйста, опусти ствол, он меня напрягает. Никто из нас не хочет пострадать.
Агент Мерло неподвижно обдумывала услышанное. В теории, она могла всадить пулю в его черепушку. Даже технологии Андерсона бесполезны, когда разрывная фрагментирует приличную часть нервной системы. Однако четыре года прошло. В мире современной робототехники это целая жизнь. Один чёрт знает, сколько это для Андерсона.
Она не отпускала курок. Адреналин чуть отступил, поскольку Финеас стоял и не двигался. Ради чего он мог хотеть связаться с Фондом? Вроде бы ходили слухи о переменах в строю «Андерсон Роботикс». Уйма вопросов, наконец, предопределила исход её раздумий. Она медленно опустила оружие.
— Говори.
Финеас расслабленно выдохнул, а трубная симфония внутри него вновь заскрежетала.
— Сейчас я потянусь к своему карману, чтобы достать кое-что. Пожалуйста, не стреляй. Что у вас думают насчёт конгрессмена Реймонда Колдуэлла?
Агент Мерло поразмыслила над ответом:
— Нам пришлось худо, когда он получил кресло в Подкомитете Палаты представителей США по вопросам науки, исследований и технологий. В последнее время финансирование со стороны Штатов заметно сократилось.
Она не спускала глаз с Финеаса, достававшего телефон из кармана пальто. Он поднёс экран к лицу Мерло.
— И, поверь мне, это не случайность. Как оказалось, даже у Фонда есть бюджет.
На экране телефона проигрывалась некая видеозапись. Толпа, собравшаяся в месте, похожем на вестибюль отеля. Люди в костюмах, прислуги снуют вокруг. Неизвестный, снимавший видео, продвигался через толпу к некоему помосту.
— Это прямая трансляция, — сказал Финеас. — За камерой находится одна из моих ребят. Одна из тех, кто остался.
Камера продолжала огибать людей. Наконец, взору открылась сцена с агитационными плакатами и флагами на верёвках, украшавших помост. Сбор пожертвований. На сцене стоял конгрессмен Колдуэлл.
— Что это? Зачем ты мне это показываешь? — Мерло снова начал охватывать страх.
— Я собираюсь сделать нечто непростительно отвратительное — помочь Фонду, — Финеас поднёс к губам рукав. Поморщившись, он произнёс:
«Пора.»
Внезапно, в поле зрения камеры появилась рука с пистолетом. Где-то за кадром женщина успела вскрикнуть, прежде чем раздался единственный выстрел. Кровь брызнула на предвыборный плакат за спиной конгрессмена — левая часть его головы словно превратилась в крошево. Он упал на землю, скорее всего замертво. Вестибюль заполонился криками и беспорядками. Камера снимала не двигаясь.
От увиденного у Мерло волосы встали дыбом. Она начала запинаться.
— Что за... пиздец? Ты что творишь? Просто... нахера? Ты хоть понимаешь, что ты...
Финеас не шелохнулся.
— Продолжай смотреть, агент Мерло.
Камера двинулась ближе к сцене, фокусируясь на раздробленной голове конгрессмена. Повсюду была кровь. В отдалении завыли первые сирены. Из-за камеры донёсся женский голос: «Давай вставай. Разлёгся, притворщик.»
Тело конгрессмена слегка дрогнуло. Несколько быстрых судорог и оно начало приподниматься. Когда на камеру попала зияющая дыра черепа, Мерло увидела отнюдь не окровавленную мякоть мозговых тканей под лоскутами кожи и остатками волос, а сверкающую белую скорлупу — слишком гладкую и отполированную для простой кости.
— Твою ж мать. Он Балобан.
Финеас кивнул. Он снова заговорил в свой рукав:
— Убирайся оттуда. Встретимся, как договаривались. Хорошая работа.
Запись с камеры резко оборвалась. Финеас убрал телефон обратно в карман пальто.
Мерло пребывала в сильнейшей степени замешательства. Последствия произошедшего совсем скоро начнут обретать форму.
— Он же... он же действующий член конгресса Соединённых Штатов. Как только новость попадёт в руки прессы...
— Не попадёт. Это вопиющее нарушение безопасности, а также раскрытие строго секретного продукта. Андерсон и его покровители подстроят всё так, будто конгрессмен откинулся в результате сердечного приступа или ДТП. Ставлю на то, что они уже ведут разъяснительные беседы с очевидцами. Следи за новостями. Увидишь.
— Но... Зачем?
— Прими как жест доброй воли. Тебе не кажется ли, что слишком уж осведомлённым был конгрессмен Колдуэлл? Наверняка, доставил немало хлопот вашей североамериканской Администрации. Однако теперь Подкомитет прекратит донимать вас на, предположу, четыре года или около того. Может и шесть, если результаты предвыборного опроса останутся неизменны.
Хотя в здании находилось не более двух человек, Мерло машинально перешла на шёпот:
— Думаешь, мы не хотели сделать то же самое? Но даже имея, допустим, возможность сокрыть нечто подобное, какие хуёвые последствия это могло бы повлечь за собой?
— Узнав о том, что в Конгрессе сидит андроид серии «Балобан», вам бы пришлось действовать в любом случае.
Мерло неохотно признала аргумент валидным.
— И всё же, я не понимаю, как это должно привести нас к Андерсону. Хотя прийти по нашу душу он точно захочет.
Финеас нахмурился.
— Да, не самая лучшая точка для старта. Мы утратили шанс на элемент неожиданности и поэтому дальнейшие шаги будут как по минному полю. Кроме того, Андерсон знает, что только у меня есть знания и средства для выведения из строя Балобана-13. Это было прямым объявлением войны.
Мерло считала себя человеком, умеющим быстро оценивать ситуацию, но что-то здесь явно не складывалось.
— В чём состоит твоя выгода?
Теперь ты знаешь, что я действую из благих намерений. Вдобавок, у меня есть подстраховка, — Финеас откашлялся. — Понимаешь ли, Колдуэлл не единственный ставленник Андерсона. А если со мной что-то случится, ты никогда не узнаёшь, куда ещё простираются его руки.
— Боже, — Мерло приложила ладонь ко лбу, пытаясь осмыслить сказанное. — Значит та встреча с МКиД. Это оказалась правда. «Андерсон Роботикс» отныне не малый бизнес.
— Погоди секунду, — Мерло начинала понимать, к чему клонит Финеас. — Если ты думаешь, что Фонд согласится сотрудничать с тобой на подобным делом, то... У нас даже больше нет постоянной МОГ для Андерсона. Я и представить не могу, как донести это до начальства.
— Тебе придётся найти способ убедить их. На кону стоит наше дальнейшее выживание.
Звук передергивания затвора дробока, донёсшийся из-за спины Финеаса, поставил точку в его предложении.
— Сначала убеди меня.
Из темноты вышел долговязый небритый мужчина в чёрном костюме. Агент Дэниел Наварро направил дробовик прямо в голову Финеаса.